Осколки лондонского неба - Валерия Званадская

Мне искать его тысячи лет.

Я обиды все людям простила

И прошу на вопросы ответ.

Но молчат удивленные люди,

Моих мыслей не могут понять.

Я прощу, я уйду и забуду.

Завтра мне на рассвете вставать.

И опять босиком по осколкам,

Запретив себе думать о том,

Что жила-доживала без толка,

Что мечты все мои подо льдом…

22.10.2000

Прожит месяц. Там где были цветущие луга – черное пепелище.

Там где искрились рассветы – кровавый закат. Там где птицами рвались в небо мои мечты и о чем-то пел прибой моих чувств – мертвая пустыня. Да, я выжила, я иду вперед, но крылья мои сломаны. И щеки мои мокрые от слез. Не из-за того, что мой полет был безжалостно прерван. Я просто не знаю, куда мне идти… Ничего не хочется. Надоело распыляться по мелочам, растрачивать душу, томиться неизвестностью. Хочется впасть в крайность. Напиться до зеленых чертей или кинуть кирпичом в витрину. Дать выход энергии. Не держать это в себе.

Прошел месяц. Лера постепенно возвращалась к жизни. Она наконец стала спать по ночам и встречаться с друзьями. За это время она ни разу не достала из стола тетрадь со своими письмами и фотографии, но рука не поднималась выбросить их. Это все еще было для нее слишком дорого. Артема она так и не видела, да и не хотела встречаться ни с ним, ни с Ульяной. К счастью, совместных с ней показов пока не назначали, а в компании те тоже не появлялись. Но в ее душе как будто выключили свет. Лера чувствовала себя роботом – бесчувственной механической машиной, которая делает только то, что заложено программой – двигается, учится, общается с людьми. Но звуки сливались в однообразный монотонный гул, лица – в расплывчатые пятна. Она прикладывала максимум усилий, чтобы никто не догадался, какой кратер теперь зияет на месте ее живого бьющегося сердца, и продолжала, как и обычно, вставать по утрам, ходить на занятия и встречи с друзьями. Но ей казалось, что она лишь наблюдает за всем происходящим со стороны и что от нее осталась лишь телесная оболочка, а душа… Душа превратилась в засушенный цветок, который от малейшего неосторожного прикосновения может обратиться в пыль.

Я ни во что давно уже не верю,

Я словно птица, оборвавшая полет,

Я жгу мосты, я за собой закрою двери,

Домой меня никто уже не ждет.

Я ухожу тропой оледенелой,

Леса встречают звонкой тишиной,

До холодов опять я не успела

Найти тебя. Мне снова быть одной.

Я затерялась в грусти и сомненьях,

Вернуть себя, теплом наполнить взгляд

Я так хотела в этот день рожденья.

Иду одна. И нет пути назад.

Приближался ее девятнадцатый день рождения. Лера заказала маленький уединенный зал в небольшом ресторане в центре города, недалеко от академии. В этот раз она решила праздновать в узком кругу – пригласила самых близких подруг и ребят из их компании, включая Пашу и Дена.

Паша очень переживал уход Ульяны и предательство друга, хотя и старался не показывать этого. Они с Лерой никогда этого не обсуждали, да и смысла не было. Каждый жил со своей болью и разочарованием где-то в глубине души, не вынося это на люди. Разбитое сердце – не достояние общественности, это то, что мы тщательно прячем от других, маскируя ноющие раны за фальшивой улыбкой, и только в глазах можно заметить ледяной холод одиночества и безысходность.

Почему-то в день ее рождения всегда резко портилась погода, даже если перед этим много дней светило солнце. Так было и в этом году – погода не стала менять своих привычек. С утра небо затянуло серыми тучами, и стал дуть пронизывающий холодный ветер.

– Ну что ж, будем считать такое постоянство хорошей приметой, – Лера смотрела в окно, как порывы ветра срывают с берез хрупкие желтые листья. – От платья придется отказаться, иначе к концу вечера я превращусь в ледяную статую. Хотя, кого я обманываю, я уже давно нею стала. Ладно, сегодня на грустные мысли табу, представим, что прошедшего года не было, и я по-прежнему та же жизнерадостная, открытая миру девочка.

Лера никогда особенно не любила собственный день рождения. Ей всегда казалось неправильным, что только один раз в году ты словно оказываешься в центре внимания, как голливудская суперзвезда в день награждения Оскаром, все вспоминают о тебе, дарят подарки, говорят много теплых слов. А на следующий день просыпаешься в вакууме своей обычной жизни, и снова все забывают о тебе ровно до следующего года. Хотя на самом деле, не существует специального дня или даты, когда хочется выразить свои чувства и подарить тепло другому человеку. У дружбы и любви нет времени года или определенных чисел, а для искренних эмоций, подарков или просто букета цветов не нужно ждать особого момента, ведь иногда он может и не настать…

Отказавшись от легкой одежды, Лера сделала выбор в пользу узких черных брюк и блузы нежно-голубого цвета, которая сочеталась с цветом ее глаз. Черные замшевые ботинки на неизменно высоком каблуке и длинные, красиво уложенные светлые волосы. Сегодня был ее день, и она планировала провести его без ранящих мыслей и колючих воспоминаний.

Она любила этот маленький ресторанчик в восточном стиле. В его лабиринтах и полумраке можно было легко укрыться от посторонних глаз, а именно этого ей сегодня хотелось – чтобы только близкие друзья разделяли с ней праздник, без пафоса и огней софитов.

Ребята заполнили маленькое помещение искренним смехом и большими букетами роз и терпко пахнущих хризантем.

– Лерка, с днем рождения! Расти большой и счастливой! Хотя нет, выше расти уже точно не стоит. Просто счастливой!

– Спасибо, ребята, постараюсь больше не расти! Хотя меня мой рост никогда не беспокоил. А счастливой? Счастливой я обязательно буду, обещаю!

Ее действительно не смущали почти сто восемьдесят сантиметров собственного роста, и она с удовольствием носила обувь на каблуках даже в повседневной жизни. А про счастье она сейчас предпочитала не говорить. Было достаточно того, что она жива и что в этот день рядом близкие ей люди.

Бокалы наполнялись золотистым шампанским, в их маленьком зале было шумно, звучали поздравления и громкий смех. Все ребята отличались хорошим чувством юмора, поэтому в их компании ни на минуту не становилось скучно.

– Ребята, предлагаю переместиться в какой-нибудь клуб потанцевать! – Паша поднял бокал: – Допиваем и let’s go!

Лера постепенно выходила из внутреннего оцепенения. Сегодня она действительно не хотела ни о чем думать, ей хотелось хоть один день побыть беспечной молодой девушкой с широко распахнутыми глазами. Навстречу новым мечтам и новой жизни. Она знала, что с наступлением рассвета ее карета безусловно превратится в тыкву, но сейчас у нее было только одно желание – танцевать на собственном балу, не теряя хрустальных туфелек. Ведь ее принц, как оказалось, давно был подданным другого королевства…

– Ну что ж, думаю, никто не будет против! Давайте продолжим веселиться! – Лера со смехом допила шампанское, которое разожгло румянец на бледных щеках и вернуло на время яркий победный огонь в ее глаза, которые снова засветились удивительно манящими зелеными искрами.

В клубе оглушительно громко играла музыка, общаться уже было невозможно, и наступило время танцев, коротких тостов, улыбок и объятий. Лера погрузилась в свою атмосферу. Музыка звала за собой, встраиваясь в ритм сердца и переключая мысли на слова и ноты. Она двигалась, забывая о растоптанных надеждах и бессонных ночах. Мелодия мягким пластырем склеивала раны ее души, увлекая в танец все больше и больше. «Over and over I look in your eyes…» – проникновенно, бархатистым голосом начал петь Энрике Иглесиас.

– Потанцуем? – к Лере с улыбкой подошел Паша.

– Конечно, с удовольствием! – она любила с ним танцевать, он уверенно вел в танце, позволяя наслаждаться каждым движением. Раньше это вызывало неприкрытую ревность у Ульяны, но, как оказалось, этим она лишь маскировала собственные грехи.

В танце Паша сильнее, чем обычно, прижал Леру к себе, ее хрупкая фигура словно растворилась в объятии его сильных рук. Девушка слышала его взволнованное